Иногда хочется неопределённого: чтобы малопонятная тебе самому идея влетела в чей-то “варочный” инструмент в одно дыхание и осталась там, как своя, позаботившись о месте размещения самостоятельно. Иногда хочется определённого: тебе идея понятна, а другим надо бы её красиво преподнести. Да ещё, чтоб запомнили. И ещё - чтоб прониклись. И зауважали. И денег принесли. Две! В этот раз хотелось, чтобы какую-то из этих двух идей, то ли вперемешку, то ли последовательно, донесла до зрителя Ира — не «говорящая голова», а персонаж с дерзкой иронией и своими жестами, у которых есть память и смысл.
Десять секунд мучительно-освежающего тупняка. Кто она у меня, эта Ира? Почему я её такой придумал? А… Вспомнил…
Первая попытка звучала правильно, но выглядела пусто: голос есть, смысл есть, но кайфа нет. Руки не знали, где быть — как у актёра, который выучил текст, но не понял, зачем его герой появился в кадре. Самому смешно было видеть, как привычные «продюсерские» жесты (отмерить, показать, подчеркнуть) превращают Иру в диктора, а диктор из неё, с её болтающейся кисточкой на академической шапочке - никудышный. Тогда начались итерации. Сначала — Ира замолкает. Я молча разговариваю вместо неё. Если вы поняли о чём я. Десять секунд мучительно-освежающего тупняка. Кто она у меня, эта Ира? Почему я её такой придумал? А… Вспомнил…
Фраза изменилась. Попробовать вот этот жест. Ага, мысль стала на место, как пазл. А если другой жест? Нет, с ним какая-то фигня. Потуплю ещё. Потупил. Опять: фраза, жест, потупить… Раз сто. Изменяя последовательность действий.
Потом “пришёл” голос. Не громче — глубже. Не «объяснить», а «макнуть в очевидное». Ира чуть опускает тембр, и в нём появляется лукавая уверенность человека, которого забавляет, что он тему изнутри - рубит, а тот, кого она “макает” - тупит. Это был уже не рассказ, а подтрунивание. Но интонация пыталась «соблазнять» смысл, а не держать его. Пришлось вычистить дружелюбную улыбку из голоса и оставить только иронию — как шрам, который не надо прятать.
Дальше — ритм. Обычно, в шестидесяти секундах нет места для суеты. Но нет места и для пулёмётной скороговорки. Если пришла суета — Ира умерла. Поэтому я ломал фразы пополам, выкидывал те, что хрустят громче смысла, придумывал новые. Боже, сколько же смыслов может быть в одной короткой фразе - только дай волю воображению! В результате от абзаца осталась одна строка, когда уже просто стал ненавидеть думать эту идею!
И она, идея, наконец перестала поглядывать на часы.
Руки Иры нашли движение не сразу. Любой «сгенерированный» жест превращал мысль в рекламу. Или жестикуляцию светской львицы. Или в пошлятину.
Это необычное ощущение, что Ира «видит» взгляд, даже если в кадре никого нет… Мистика какая-то. Тьфу, б…!
Пришлось вспомнить, что жест — это не украшение, а глагол. Ира некоторой механистичностью жестов как будто сдвигает перед собой невидимую плоскость — не «доску», а границу внимания.
Сначала ближе к зрителю, потом на себя. Этот микроскопический «маятник» собирает фразу в фокус. С ним слова перестали «сыпаться», как песок со стола. Короче, жесты ей подходят, как одежда - моднику. Или коню корм.
И ещё — паузы. Пауза не молчит, она держит дверь нараспашку. Лишняя пауза — и зритель уйдёт. Недостаточная — и мысль не успеет прорасти. Тут помогла простая вещь: считать не секунды, а взгляд. Пока взгляд держит — пауза жива. Как только глаза пошли гулять — пора идти дальше. Это необычное ощущение, что Ира «видит» взгляд, даже если в кадре никого нет… Мистика какая-то. Тьфу, б…!
Когда всё сложилось, текст оказался коротким до смешного: одно утверждение, одно сравнение, один образ, один жест. Без метафор, которые любят себя больше смысла. Без «сегодня мы поговорим». Без «представьте себе». Мысль должна была прозвучать так, будто существовала всегда, просто кто-то наконец убрал с неё мусор.
Финальная запись заняла 57 секунд. Да, больше, чем хотелось. Но резать дальше — означало резать Иру. А он, персонаж, сопротивляется хуже любых KPI.
И это правильно. В этой работе интереснее всего момент, когда понимаешь: не ты диктуешь время роли, а роль диктует время мысли.
Или наоборот. Я так и не понял. Но, бл@дь, работает! Чума просто. Это - я сделал или она сама?
ИРА объясняет школьнику за 57 секунд, что такое БЛОКЧЕЙН
Ира умеет становиться повитухой смысла: не давить, не тянуть, а вовремя подставить ладонь. Или тазик.
Самое честное тут — не техника (её много и она видима), а повторяемость. Завтра Ира скажет ту же мысль иначе, но с тем же характером. Те же жесты, тот же тембр, та же ирония, которая не унижает тему, а сдувает с неё вчерашние мысли.
Персонаж — это не «функция воспроизведения», это привычка смысла жить определённым образом. Боже, что я несу - кто бы знал?
Некоторые идеи (а может - все? Не знаю, я не философ) лучше рожать, чем доказывать. Ира умеет становиться повитухой смысла: не давить, не тянуть, а вовремя подставить ладонь. Или тазик.
Для этого ей и нужны эти стопицот попыток — не чтобы «получилось хорошо», а чтобы перестало думаться об этом. Когда перестаёт, минуты вдруг хватает на целую аудиторию.
Тут нет выводов и «как повторить у себя». Если очень надо - можно пересмотреть запись и найти там все технические костыли и сопли. Но важнее другое: Ира — не инструмент, а персонаж. Она - содержание того, что вы вкладываете в неё из себя.
Она объясняет не потому, что «обучающий формат», а потому что у неё так устроена "внутренняя честность" - она аналогична вашей.
И это единственное, что зритель узнаёт мгновенно и принимает без доказательств. 57 секунд живут не на таймере, а в личности того, кто примеряет Иру к своему намерению, как к аватару.
